Неточные совпадения
Он видел, как в прозрачном облаке дыма и снега кувыркалась фуражка; она первая
упала на землю, а за нею
падали, обгоняя одна другую, щепки, серые и красные тряпки; две из них взлетели особенно высоко и, легкие,
падали страшно
медленно, точно для того, чтоб навсегда остаться в памяти.
А как весело ссадить косача метким выстрелом с самой вершины огромного дерева и смотреть, как он,
медленно падая, считая сучки, как говорят, то есть валясь с сучка
на сучок, рухнет, наконец,
на землю!
Я никогда не мог равнодушно видеть не только вырубленной рощи, но даже падения одного большого подрубленного дерева; в этом падении есть что-то невыразимо грустное: сначала звонкие удары топора производят только легкое сотрясение в древесном стволе; оно становится сильнее с каждым ударом и переходит в общее содрогание каждой ветки и каждого листа; по мере того как топор прохватывает до сердцевины, звуки становятся глуше, больнее… еще удар, последний: дерево осядет, надломится, затрещит, зашумит вершиною,
на несколько мгновений как будто задумается, куда
упасть, и, наконец, начнет склоняться
на одну сторону, сначала
медленно, тихо, и потом, с возрастающей быстротою и шумом, подобным шуму сильного ветра, рухнет
на землю!..
С некоторого времени его внимание стал тревожно задевать Савка: встречая Палагу
на дворе или в кухне, этот белобрысый парень вдруг останавливался, точно врастал в
землю и, не двигая ни рукой, ни ногой, всем телом наклонялся к ней, точно готовясь
упасть, как подрубленное дерево, а поперёк его лица
медленно растекалась до ушей узкая, как разрез ножом, улыбка, чуть-чуть открывая жадный оскал зубов.
Вдруг Дениска сделал очень серьезное лицо, какого он не делал, даже когда Кузьмичов распекал его или замахивался
на него палкой; прислушиваясь, он тихо опустился
на одно колено, и
на лице его показалось выражение строгости и страха, какое бывает у людей, слышащих ересь. Он нацелился
на одну точку глазами,
медленно поднял вверх кисть руки, сложенную лодочкой, и вдруг
упал животом
на землю и хлопнул лодочкой по траве.
…не внимая
Шепоту ближней толпы, развязала ремни у сандалий,
Пышных волос золотое руно до
земли распустила;
Перевязь персей и пояс лилейной рукой разрешила;
Сбросила ризы с себя и, лицом повернувшись к народу,
Медленно, словно заря, погрузилась в лазурную воду.
Ахнули тысячи зрителей, смолкли свирель и пектида;
В страхе
упав на колени, все жрицы воскликнули громко:
«Чудо свершается, граждане! Вот она, матерь Киприда!».
День был тихий, бессолнечный, с небольшим морозцем. Между прутьями и сучьями кустов держались насевшие
на них хлопья пушистого снега. Эти хлопья изредка,
медленно и тихо, то там, то сям
падали с ветвей
на землю. Над куполом церкви щебетали галки, а
на верхушке березы где-то ворон тихо посылал к кому-то свое короткое: «кррук! кррук!..»
И Лиза засела между четырьмя стенами. Она не позволяла себе выходить ни
на двор, ни
на террасу. Ей можно было видеть небо только из-за оконной занавески… К ее несчастью, папаша Ивана Петровича всё время был под открытым небом и
спал даже
на террасе. Обыкновенно отец Петр, маленький попик, в коричневой рясе и в цилиндре с поднятыми краями,
медленно разгуливал вокруг дач и с любопытством поглядывал сквозь свои дедовские очки
на «неведомые
земли».
И опять ахнула тяжелая пушка… Теперь снаряд
упал почти рядом с крайним орудием сербской батареи и один из находившихся около зарядного ящика артиллеристов, их числа орудийной прислуги, тяжело охнув, стал
медленно опускаться
на землю. Несчастному снесло половину плеча и руку осколком снаряда. Иоле вздрогнул всем телом и метнулся, было, вперед...
Токарев остановился и глядел
на черную лозину, как будто только что проснулся от дикого кошмара… С потревоженной лозины
медленно и бесшумно
падали на землю желтые листья. Все было необычно и ужасно: и лозина с бесшумно падающими листьями, и недавний разговор, и его намерение.
Солнце удалялось от полудня; лучи его уже косвеннее
падали на землю; тень дерев росла приметно, и жар ослабевал. Все расстались друзьями. Карета, запряженная рыжими лошадками, тронулась; и опять, по правую сторону ее,
на высоком, тощем коне
медленно двигался высокий офицер, будто вылитый вместе с ним.